«Мы живем в разных мирах» Основателя «Револьт-центра» Павла Андреева обвинили в «госизмене». Вскоре выяснилось, что его перепутали с другим Павлом Андреевым — активистом из Ульяновска

В июле 2025 года силовики провели обыски в 12 регионах в рамках дела о «госизмене» против основателя культурного пространства «Револьт-центр» и бывшего директора издания «7×7» Павла Андреева. В октябре стало известно, что силовики перепутали Андреева с его тезкой ー бывшим пиарщиком из Ульяновска, активистом «Платформы гражданских, антивоенных и гуманитарных инициатив» Павлом Андреевым. «Берег» узнал у основателя «Револьт-центра», что он думает об этом деле.

 — Где вы были, когда узнали о возбуждении дела, и как отреагировали на эту новость?

— Я проснулся где-то около семи и увидел, что одна из коллег написала в чате: у нее проходит обыск. Мне сразу ударил в голову адреналин, я окончательно проснулся. С другими коллегами мы стали думать, что с обыском могли прийти не только к ней одной. Постепенно мы выяснили, что, действительно, обыски проходят у многих. Но суть дела оставалась непонятной. Одновременно с этим бариста, которая была на смене [в «Револьт-центре»], написала, что в гостиницу (речь о бутик-отеле «Формула Коми», которая работала в одном пространстве с «Револьт-центром», — прим. «Берега») тоже пришла полиция. 

Вместе с этим начали поступать новости из других регионов, где также проходили обыски. Часть из них — у людей, которые никак не были со мной связаны. Из-за этого сначала было ощущение, что, может быть, пришли не за нами, что интерес силовиков связан с чем-то другим. 

Через несколько часов знакомые начали пересылать мне новости из не самых достоверных источников о возбуждении против меня дела из-за госизмены. Я в это не поверил: где я, а где госизмена? Я ведь сильнее родного государства люблю только свою дочь. Вся эта история сразу показалась мне максимально абсурдной. Я вспомнил про адвоката из Калининграда [Марию Бонцлер], которую сначала обвинили в госизмене, но потом ее статью переквалифицировали на «конфиденциальное сотрудничество», то есть «госизмену-лайт». 

Я подумал, что, может быть, дело связано с тем, что я живу во Франции. Позже мне скинули постановление об обыске у кого-то из из свидетелей, на нем действительно были указаны мои имя, фамилия и статья — «госизмена». Стало эмоционально тяжело. Для меня это было оскорблением, ударом по моему доброму имени. 

Через несколько дней, когда адвокат получил постановление о возбуждении уголовного дела, где было написано, в чем именно заключается «госизмена», я испытал шок. 

ー Как ваши адвокаты обнаружили, что на самом деле силовики вас просто перепутали?

ー Когда адвокаты получили материалы дела, они, конечно, ничего не поняли. Там у ФСБ такой масштабный замах, что это выглядит как мечта российских пропагандистов [об идеальном сюжете]. Адвокаты спросили, есть ли какие-то доказательства, что я участвовал в этой «Платформе». Дальше я пошел гуглить и скинул адвокатам ссылки про Пашу [Андреева]. Они написали следователю ходатайство о прекращении уголовного дела, на которое он долго не отвечал. Позже он отказал адвокатам — на основании того, что в ходатайстве приведены «скриншоты текстового содержания неясного происхождения с фотографиями неустановленного лица» (то есть скриншоты с сайтов «Платформы», — прим. «Берега»).

Сейчас дело находится на стадии предварительного следствия. При этом во время его возбуждения мне не предъявляли никаких обвинений, хотя обычно это происходит одновременно. Их предъявили только после того, как меня заочно арестовали. Непонятно, сколько это будет длиться. Когда-то будет суд — может, через неделю, а может, через полтора года. 

Как любой мыслящий русский человек, я был готов к уголовному преследованию, готов отвечать за то, что сделал. Но отвечать за то, к чему ты вообще не имеешь отношения — как-то абсурдно и просто несправедливо.

Все это выглядит как комедия для Netflix. Если знать, кто такой Паша, то очевидно, что мы разные люди, которые живут в разных культурных мирах. Он устраивает драг-шоу в Берлине, а я живу в Лионе ー столице французской католической церкви. Можно было бы посмеяться, но мне совсем не смешно. 

Силовики ворвались в гостиницу, уложили случайных посетителей на пол и устроили тотальный террор. Позже, уже в августе, к моей маме пришли с обыском. А еще они воспользовались обвинением, согласно которому я якобы получал какие-то миллионы от Евросоюза, и фактически раскулачили меня, арестовав все мое имущество и заморозив банковские счета. 

ー Почему еще до того, как против вас возбудили уголовное дело, вы уехали России?

— У меня отобрали Родину, хотя я ее очень люблю. Я хочу как можно быстрее вернуться. Последний раз я был в России весной 2023 года. По идейным соображениям я оставался в стране [после начала полномасштабного вторжения], мне казалось, что это важно. Из-за этого я даже ушел с поста директора «7×7»: было очевидно, что законно продолжать [делать] независимую журналистику в условиях военной цензуры не получится. 

Позже, в июле 2023-го, когда «7×7» признали «иноагентом», меня почему-то записали в «аффилированные лица». Это стало поводом пожить за рубежом [во Франции]. У меня маленький ребенок, и мне не хочется, чтобы она со всем этим столкнулась. 

ー Как вам кажется, какая причина для возбуждения уголовного дела была первичнее: силовики хотели надавить на «Револьт-центр» или все же на «Платформу гражданских, антивоенных и гуманитарных инициатив»? 

— Я не умею читать чужие мысли, поэтому не знаю. Я до последнего не верил, что будет уголовное дело. Мне предъявляют только связь с «Платформой» и кажется, что и «Револьт-центр» объявили «иностранным агентом» только из-за этого уголовного дела. А до него, по меркам происходящего в России в 2022-2025-х годах, все было хорошо. 

Думаю, что если бы не было «Платформы» и моей «привязки» к ней, разгрома «Револьт-центра» не случилось бы. Есть куда более простые способы закрыть общественную площадку. Можно было бы раньше объявить ее «иноагентом» — и она сама бы закрылась из-за невозможности работать и зарабатывать. 

Говорить про дело против «Револьт-центра» сложно, потому что оно затронуло многих людей. Я знаю, что мои ближайшие коллеги, связанные с центром бизнес-проектами, потеряли работу. Часть из них получила запрет на работу: их внесли в список «аффилированных лиц» [и трудоустроиться стало сложнее]. Это все несправедливо, особенно в контексте того, что никто из моих ближайших коллег не уехал из России, они правда [хотели трудиться на благо] своих городов. Поэтому и работали с «Револьт-центром». Надо понимать, что Сыктывкар лишился самого стильного отеля: он сейчас опечатан. А где Сыктывкар и где стильный отель? Мы сделали место для бизнес-путешественников, рекламировали город таким способом, и делали это хорошо.

ー Как вы думаете, могло ли дело «Револьт-центра» быть связано с тем, что он продвигал идеи деколониальности, равенства регионов?

— Я могу сказать, что сейчас самое плохое время для дискуссий о деколонизации. «Револьт-центр» оппонировал тому значению и тому смыслу слова «деколонизация», которые в него вкладывали люди, узнавшие о нем в 2022 году. Больше ничего на эту тему говорить не хочу.

ー Вы общались со вторым Павлом Андреевым после всего этого? Что бы вы хотели ему сказать?

ー Меня не в первый раз перепутали с Павлом, поэтому мне с ним пришлось познакомиться. Но после того, как разразилась вся эта путаница [с уголовным делом], я с ним не разговаривал. 

Наверное, мне нечего сказать Павлу. Я не хотел бы возлагать на него все, что со мной происходило. Очевидно, ошибку здесь совершили другие люди. А дискуссии с «Платформой» я буду готов провести только тогда, когда из-за сказанного не будет риска попасть под репрессии.

Павел Андреев из «Платформы гражданских, антивоенных и гуманитарных инициатив» отказался комментировать дело против Павла Андреева из «Револьт-центра».