Почему перемирие в Черном море было одной из главных тем на переговорах в Эр-Рияде? «Берег» узнал у Андрея Сизова. Он исследует сельскохозяйственный рынок в черноморском регионе

Почему на четвертый год войны Черное море остается важным вопросом для Украины и России? И что там сейчас происходит? Об этом «Берег» поговорил с Андреем Сизовым, директором аналитического центра «СовЭкон», специализирующегося на исследованиях сельскохозяйственного рынка в странах черноморского региона.

— Зачем вообще России и Украине нужно перемирие в Черном море и новая «зерновая сделка»? Разве там идут какие-то боевые действия?

— О готовности возобновления «зерновой сделки» после переговоров в Эр-Рияде говорила только Россия. Ни Вашингтон, ни Киев ее не упоминали, а говорили о перемирии на море. Это, в общем, разные вещи. 

Можно предположить, что это стало одной из главных тем, потому что других достижений особо нет. При этом сторонам, и в первую очередь Москве, хочется показать, что дискуссия идет и есть прогресс.

Но я подчеркиваю — это говорилось после встречи. Совместного заявления, несмотря на обещания, так и не было. А заявления Белого дома и Кремля разные. Белый дом говорит, что стороны договорились о безопасности навигации в Черном море и помощи в восстановлении доступа к мировому рынку сельскохозяйственной продукции и удобрений. С этим быстро согласился Киев, при этом никаких конкретных дат нигде не фигурировало.

Заявление Москвы отличалось довольно сильно. Россия сказала, что готова вернуться к «зерновой сделке» при условии выполнения большого списка требований. Одно из ключевых — подключение Россельхозбанка и других банков к системе SWIFT.

Это отличается от предыдущих «зерновых сделок», действовавших в 2022–2023 годах. Они подразумевали, что Россия не будет препятствовать экспорту зерна из трех украинских глубоководных портов — Южного, Одессы и Черноморска. При этом суда на входе и выходе из Босфора должна была инспектировать международная команда, в том числе с представителями России. 

Эта процедура приводила к большим задержкам [в поставках]. В начале — нескольким дням, к концу — нескольким неделям. А чем больше задержки, тем дороже фрахт. Поэтому Киев не раз обвинял Россию в сознательной задержке инспекций судов. И по этой причине на переговорах в Эр-Рияде стороны говорили о разных вещах: Киеву сейчас совершенно не нужна непонятная «зерновая сделка» с непонятными инспекторами в Босфоре, когда сейчас суда из Одессы идут без особых проблем.

— А в какой момент суда начали ходить без инспекций?

— Летом 2023 года, когда Россия вышла из последней «зерновой сделки» была очередная пауза с поставками украинского зерна, продовольствия, руды и других товаров. На время суда просто перестали ходить. Тогда же было несколько показательных акций. Например, когда в августе с вертолета на корабль высаживались российские военные, с посылом, что никакой навигации и отгрузок из черноморских портов без одобрения России больше не будет.

Некоторое время поставки из Украины шли специфическими путями, чтобы их маршрут максимально пролегал по территории, подконтрольной Румынии, а затем суда максимально быстро пытались миновать маленький отрезок от Румынии до Одессы. Понемногу эти поставки начали расширяться, затем идти все активнее и сейчас никаких инспекций нет, суда идут.

Если вспоминать историю вопроса, то это до сих пор выглядит слегка загадочно. Сначала после разрыва сделки была цепочка эскалаций: захваты судов, атаки дронами, атака на Крымский мост, Новороссийск. Политики опасались полной остановки навигации в Черном море, потому что Россия и Украина сильно осложняли экспорт друг другу. Это касалось не только зерна, но в том числе и энергоносителей. И вдруг, спустя несколько месяцев, все резко успокоилось. 

Единственное логичное объяснение, которое мне видится спустя годы, что была неофициальная договоренность: стороны не будут атаковать гражданские суда друг друга. Это положение сохраняется до сих пор: с лета 2023-го «зерновая сделка» не действует, но суда продолжают спокойно ходить.

— Почему тогда восстановление навигации в Черном море фигурировало как одна из ключевых договоренностей на переговорах в Эр-Рияде?

— Это политический театр. Мне кажется, стороны договаривались о том, что и так уже работает. И при этом, несмотря на все заявления, — официального согласия Москвы на перемирие или новую сделку нет. От Вашингтона также нет никаких комментариев — ни про договоренности, ни про снятие санкций.

По большому счету, эти переговоры ни к какому, во всяком случае публичному, результату не привели. При этом стороны обсуждали то, что и так в целом работало.

— Почему Россия требует снять санкции с Россельхозбанка и производителей удобрений?

— Это было одно из ключевых требований России, и можно сказать, что Вашингтон немного подыграл. В американском релизе тоже сказано, что США будет снимать ограничения на доступ российского продовольствия на мировой рынок.

Проблемы после начала войны шли волнами. В 2022 году было огромное количество санкций. При этом очень долго Запад думал о мировой продовольственной безопасности, поэтому не вводил ограничения против России в этой сфере.

Так продолжалось довольно долго, пока относительно недавно ЕС не наложили ограничения на российское продовольствие. Они были скромными и не такими важными — как для России, так и для ЕС. Поэтому прямых санкций, касающихся продовольствия и удобрения, до последнего времени не было.

При этом действовал запрет на заход в порты, запрет на использование терминалов, например, в Балтии для отгрузки российских удобрений — и это было серьезной проблемой. Помимо этого, были персональные санкции против владельцев и акционеров нескольких крупных компаний-производителей удобрений из России. Это привело к проблемам для компаний в том числе, потому что они не могли грузить и получать платежи, банки опасались иметь с ними дело.

Но нельзя сказать, что были точечные санкции против удобрений и продовольствия. Это подтверждается тем простым фактом, что после начала войны российский экспорт продовольствия и удобрений достиг рекордных показателей. Если бы были какие-то серьезные ограничения, которые нельзя обойти — то экспорт, особенно в таких объемах, просто не состоялся бы. 

Поэтому все эти заявления выглядят довольно странно. При этом Россия продолжает повторять уже который год: «нам мешают поставлять», «мы не можем грузить» и так далее. Это в значительной степени пропагандистская история, которая, как полагают в Кремле, позволяет им хорошо выглядеть в глазах стран глобального Юга. Дескать, плохой Запад мешает нам продавать удобрения и продовольствие, а вы, там, на Юге, из-за этого голодаете.

Но еще раз: по объемам отгрузок это совсем не так — они рекордные и по удобрениям, и по продовольствию.

— С какими проблемами столкнулось растениеводство в Украине? В каком состоянии оно сейчас?

— Если говорить про Украину, то производство сельхозпродукции естественно не восстановилось [до довоенного уровня]. В отличие от России, влияние войны на экономику Украины более существенно. Как минимум, из-за разницы в расходах на военно-промышленный комплекс. Также это связано с тем, что больше 20% украинских территорий контролируются Россией: среди них есть в том числе сельхозрегионы, не самые лучшие, но они есть. 

Из хорошего можно сказать, что украинское сельское хозяйство оказалось достаточно устойчиво. Производство даже в прифронтовых регионах продолжает идти. И в целом если вывести за скобки сокращение площадей из-за войны, Украина показывает довольно высокие результаты. Урожайность близка к средней предыдущих лет или даже превышает ее. Растениеводство, без учета потерянных территорий, функционирует довольно устойчиво и даже неожиданно устойчиво. Намного лучше, чем многие ожидали.

Если говорить о проблемах с экспортом продукции, то они были связаны с потерей доступа к основным портам — Одессе и Николаеву, через которые до войны шло больше 90% украинского экспорта. Николаев по-прежнему заблокирован. На фоне этого в начале 2022 года Украина столкнулась с одной из самых тяжелых ситуаций с точки зрения цен и баланса. Довоенный год был рекордным по урожаю, при этом с началом войны порты были полностью заблокированы. 

Однако постепенно начали работать поставки по суше, что, хоть и дороже, позволило немного стабилизировать ситуацию. ЕС, обычно старающийся защищать свой аграрный рынок, пошел на уступки, разрешив экспорт украинской продукции, что также сыграло роль в смягчении последствий. ЕС открыл беспошлинный и неквотируемый доступ для украинской сельхозпродукции. Но буквально на днях комиссар ЕС по сельскому хозяйству заявил, что они не будут продлевать эти меры.

Помимо этого в 2022 году Украина наладила работу мелких портов на Дунае. Где-то углубили дно, где-то модернизировали инфраструктуру — и они начали активно работать. Некоторое время экспорт держался именно за счет них. Но затем заработала «Черноморская инициатива», и поставки из Одессы восстановились.

— Продолжает ли Россия вывозить продовольствие, в том числе зерно, с украинских территорий? Насколько охотно его покупают другие страны, зная, что оно украденное?

— В 2022 году было много заголовков, что Россия крадет украинское зерно — тема была крайне популярной. Как я уже говорил, в Украине действительно оставалось много зерна: урожай 2021 года был рекордным, и часть продукции не успели вывезти.

Есть оценки, что исчез миллион тонн, но задокументировано — лишь десятки тысяч. Что дальше происходило с этим зерном — до конца непонятно. Люди остались, земля осталась, что-то там производят. Но какое это зерно — украинское или российское, — определить сложно. Это серая зона. Нельзя однозначно утверждать, что все, что производится на этих территориях, — украденное. Кто-то из старых сельхозпроизводителей остался и продолжил работу, не афишируя это, чтобы избежать обвинений в коллаборационизме в случае возвращения в Украину.

Есть данные, что в прошлом году на этих территориях произвели 3,4 миллиона тонн зерна. Часть пошла на внутреннее потребление, часть — в Россию. Возможно, что-то экспортировалось, в первую очередь через перевалочные пункты вроде Джанкоя, откуда зерно шло в Крым, а затем — дальше. Порты в Крыму, построенные еще Украиной, использовались для этой логистики.

Но сама крымская логистика — серая зона еще с 2014-го. Большинство судовладельцев туда не заходили из-за санкций, но торговля все равно велась. Основным направлением экспорта из Крыма раньше была Сирия. Сейчас производство и экспорт из занятых Россией территорий упали, но это произошло и в соседних российских регионах, таких как Ростовская область.

— В первые годы войны медиа также активно говорили о вероятном голоде в Африке из-за блокировки портов. Как развивалась ситуация с поставками в развивающиеся страны в последние три года? И в каком состоянии они сейчас?

— Сейчас этих заголовков меньше, потому что цены на продовольствие, в том числе на зерно, ниже, чем были до войны. 

В 2022-м рынок опасался перебоев с поставками из России и Украины и реагировал на общий страх, а не на конкретику. В действительности российский экспорт продолжался почти без перебоев, украинский — возобновился позже.

С конца февраля по май 2022-го цены, особенно на пшеницу, которая была основным продовольственным экспортным товаром России и вторым по значимости для Украины, выросли более чем в два раза. То есть продовольственный импорт стал дороже для всего мира. Это не особенно критично для богатых стран вроде США или ЕС, где домохозяйства тратят на еду 10–15% дохода. 

В то же время это значительно для бедных регионов, например, стран Центральной Африки, где на продовольствие уходит 50% и больше. Если доля трат на еду превышает половину дохода — это уже показатель бедности. Для сравнения: в России этот показатель — около 30%. Когда цены растут так резко, людям просто не хватает денег на еду. По данным организаций, занимающихся проблемой голода, включая структуры ООН, количество голодающих выросло. 

— Кто-то заработал на этой нестабильности? Какие у нее были другие последствия?

— На этом заработали глобальные трейдеры. Те, кто торгует на бирже, покупает зерно, фрахтует пароходы и отправляет их — они действительно неплохо заработали, потому что волатильность для них хороша. Цены резко меняются, и именно на этом они делают прибыль. 

Если говорить о последствиях, то сильнее всего пострадала Украина. В отличие от России или Европы, сельское хозяйство в Украине — это около 10%, а сейчас, возможно, даже больше 12% ВВП. Это очень важный источник экспортной выручки.

Еще от этой истории выиграл президент Эрдоган, который очень заботился о «зерновой сделке» и до сих пор регулярно ее вспоминает. В то время перед выборами он хотел показать, что при нем Турция станет великой. Большинство турецких медиа вообще называли это соглашение не «зерновой сделкой» или «Черноморской сделкой», а именно «сделкой Эрдогана». Чтобы сразу было понятно, благодаря кому мир избежал голода. 

— Что произойдет, если стороны заключат новую сделку — на условиях России?

— Шансы на возобновление «зерновой сделки», как ее понимает Россия, мне кажутся очень низкими. Сейчас Киеву соглашаться на это совершенно нет причин — это явное ухудшение условий его экспорта сейчас, когда суда ходят фактически без серьезных ограничений. 

В значительной степени мировой рынок перестал обращать внимание на ситуацию в Черном море. Если все знают, что поставки идут без больших проблем уже который год — то заключение «зерновой сделки» рынок вряд ли впечатлит. Все будет, как было.