«Всю свою жизнь я был противником агрессии и насилия» Политзаключенного Алексея Горинова осудили во второй раз — за «оправдание терроризма». Судья отказался слушать его последнее слово с критикой войны

Владимирский гарнизонный военный суд 29 ноября признал Алексея Горинова виновным в публичном оправдании терроризма и приговорил его к трем годам лишения свободы в колонии строгого режима. Годом ранее в палате тюремной больницы бывший московский муниципальный депутат обсуждал с другими заключенными войну в Украине. После этого против него возбудили новое уголовное дело. Журналисты кооператива независимых журналистов «Берег» побывали на оглашении приговора политзаключенному.

Заседания по делу Алексея Горинова — нынешнего политзаключенного и бывшего муниципального депутата Красносельского района Москвы — идут третий день подряд. Он выглядит уставшим, но не говорит о трудностях. Вместо этого рассказывает, как накануне его везли из суда не в автозаке, а «индивидуально, на форде», поэтому он смог еще раз увидеть свою группу поддержки. А перед сегодняшним заседанием, говорит Горинов, он успел покормить голубя, который залетел в камеру через тюремную форточку.

В зале Владимирского гарнизонного военного суда Горинова слушают журналисты, правозащитники, немецкий и австралийский дипломаты, представитель Евросоюза в России. Поддержать бывшего муниципального депутата пришли около 40 человек.

С ноября 2022-го Горинова держат в ИК-2 в Покрове Владимирской области (там же отбывал наказание Алексей Навальный). Бывшего муниципального депутата осудили на 6 лет и 11 месяцев по статье о «распространении фейков о российской армии» — он стал первым, кого приговорили к реальному сроку по этой статье. 

В колонии у него обострились хронические заболевания (в 2016 году ему уже удалили часть легкого). Горинов жаловался на сырость и холод в камере, а также на голод — группа поддержки сообщала, что в таких условиях депутат «не просидит и полгода» из присужденных ему семи лет. В 2024-м он стал фигурантом нового уголовного дела: Горинова, уже признанного «Мемориалом» политзаключенным, обвинили в «публичном оправдании терроризма» из-за бесед с соседями по палате в тюремной больнице, в которых они обсуждали войну.

Сегодня перед выездом в суд Горинову объявили, что его снова поставили на профучет, рассказывает бывший депутат. На этот раз — как «склонного к совершению террористических актов» — потому что политик проходит обвиняемым по террористической статье. По словам Горинова, его возмутило, что такое решение приняли даже до вынесения приговора.

«Будьте со мной осторожны, я могу быть непредсказуем!» — обращается Горинов к слушателям после сообщения новости о профучете. Он достает из сумки блокнот, из блокнота — листок с изображением пацифика, и прикрепляет его как значок поверх бирки с именем, пришитой к форменному тюремному свитеру.

В зал заходит судья Роман Владимиров. В октябре он приговорил к 12 годам колонии строгого режима 50-летнего волонтера «Немцова моста» Евгения Мищенко (его обвинили в участии в террористической организации из-за переписки с легионом «Свобода России», воюющим на стороне Украины. Доказательства по делу собрал агент Центра «Э», ездивший с ним снимать военные объекты). Этот же судья рассматривает дело гражданина России и Украины Александра Пермякова, которого обвиняют в покушении на писателя и политика Захара Прилепина.

Владимиров предлагает защите Горинова начать прения.

Адвокат Алена Савельева рассказывает, что 31 декабря 2022-го ее подзащитного должны были выписать из тюремной больницы, где он лежал с бронхитом. Но вместо этого почему-то перевели в другую палату, где уже лежали двое заключенных. На следующий день сотрудники тюремной больницы принесли в палату телевизор. Соседи Горинова стали «включать политические новости» и «подробно расспрашивать Алексея Александровича о его отношении к конфликту на территории Украины».

Через две недели этих заключенных выписали, а на их место поселили других. Они, по словам адвоката, точно так же смотрели политические передачи и пытались заводить с Гориновым разговоры о войне с Украиной. Когда выписали и этих заключенных, к Горинову, который по неизвестной причине продолжал оставаться под наблюдением врачей, хотя уже давно вылечился, подселили еще двоих. 

Уже во время следствия выяснилось, что под одеждой у заключенных были спрятаны звукозаписывающие устройства. По словам Савельевой, запись велась на протяжении 20 дней. Хотя к материалам дела приобщили 14 часов аудио, состав преступления эксперты обвинения нашли всего в нескольких фразах:

• «Ну взорвали — и что? Война идет» (так Горинов комментировал атаку на Крымский мост);
• «Какая это нечисть? Это Вооруженные силы» (а так депутат отвечал на высказывание соседа по палате о батальоне «Азов»).

Адвокат перечисляет процедурные нарушения, которые допустили оперативники, и рассказывает, что на аудиозаписи слышно, как один из заключенных отчитывается о беседах с Гориновым человеку, к которому обращается по званию и фамилии: «майор Серег». Это значит, что заключенные действовали «по инструкциям» оперативников, делает вывод Савельева. То есть участвовали в провокации.

Савельева объясняет слушателям, что силовики должны иметь конкретные основания для прослушки, однако в документах, доступных стороне защиты, их нет. Адвокат добавляет, что Горинов не был инициатором беседы: как установили эксперты со стороны защиты, бывший депутат «преимущественно занимал пассивную речевую позицию» и «старался избегать участия в конфликтных ситуациях».

Горинов смотрит в пол и изредка кивает, соглашаясь. Иногда он подходит ближе к слушателям, сидящим рядом с клеткой, и шепотом задает вопросы о своих знакомых или просит передать им привет.

Савельева переходит к показаниям свидетелей обвинения — заключенных, которые участвовали в провокации. Адвокат считает, что их заявления — это «недопустимые доказательства». Во-первых, рассуждает она, в показаниях свидетелей много противоречий. Например, один из них рассказывает, что слышал, как Горинов говорил о батальоне «Азов», однако из аудиозаписи следует, что к тому моменту этого свидетеля уже выписали из тюремной больницы, а его место занял другой заключенный. 

Во-вторых, протоколы допросов троих свидетелей почти идентичны: по словам Савельевой, они совпадают больше чем на 90%, «вплоть до пунктуационных ошибок» (их было 19). Единственные различия — персональные данные и диагнозы, с которыми свидетели поступили на лечение. Горинов в этот момент начинает изучать висящий на стене плакат, где перечислены права осужденных.

Савельева напоминает, что в этом, уже втором уголовном деле против ее подзащитного, его преследуют по статье о «публичном оправдании терроризма». Однако эксперты, по словам адвоката, так и не смогли доказать, что Горинов в действительности его оправдывал. »«Горинов не готов к осуждению» [взрыва на Крымском мосту, утверждают эксперты]. Это, по мнению специалистов, оправдание терроризма!» — восклицает адвокат. По словам Савельевой, в уголовном кодексе нет указаний на то, что «неготовность к осуждению» чего-либо или «несогласие с точкой зрения собеседника» может подпадать под статью.

Доказать, что Горинов публично оправдывал терроризм, сторона обвинения, по мнению адвоката, тоже не смогла. В разговоре участвовали всего два собеседника, а сама беседа состоялась в палате тюремной больницы, которую, очевидно, нельзя считать «общественным или публичным местом». 

Подытоживая выступление, Савельева требует оправдать Горинова. Судья Владимиров устало предлагает подсудимому, «если он желает», выступить с последним словом.

— А прения? — недоуменно спрашивает Горинов.

— А, да. Можно поучаствовать, конечно.

Горинов предупреждает слушателей, что из-за ежедневных судебных заседаний ему не хватило времени, чтобы как следует подготовиться. «Я понимаю, что этот процесс не для меня, но кое-что я пропою», — говорит депутат.

Свое выступление он начинает со слов благодарности адвокату. «Хочу сказать, что это дело является продолжением предыдущего моего дела. Это как второй сезон телесериала «Остаться в живых», — шутит Горинов. — Первое дело было неубедительным для общественности, поэтому надо было быстро придумать что-то еще». 

Горинов детально описывает, как лежал в тюремной больнице. Он называет соседей по палате «настоящими патриотами» — тут же добавляя, что один из них «кого-то насиловал», а другой «барыжничал в особо крупных объемах». По закону Горинова должны были уведомить о прослушке, но этого не произошло. А судья, продолжает Горинов, отклонил ходатайство адвоката о вызове в суд начальника оперативного отдела колонии.

Горинов, глядя в свои записи, перечисляет, в чем именно его обвиняют. Политзаключенный якобы «является сторонником националистической идеологии, негативно относится к жителям Крыма, Донецкой и Луганской областей, поддерживает насильственное возвращение Крыма в состав Украины», а также «решил сформировать у своих соседей по больничной палате идеологию терроризма». 

«Это сложно цитировать! — отрывается от своих записей Горинов. — Я человек мирных занятий и не могу сформировать [«идеологию терроризма»] в голове у других людей. Просто биологически, наверное, не могу. Признаки публичного оправдания терроризма и его пропаганды в данном деле отсутствуют. Надеюсь быть понятым и услышанным».

— А вы не будете приобщать [текст своей речи в прениях]? — удивленно смотрит на него адвокат Савельева.

— Нет, зачем? Кому это нужно? — устало отвечает ей Горинов.

Судья предлагает подсудимому выступить с последним словом.

— Сейчас прямо? — удивленно уточняет депутат — Ну, как удобно суду… Все для вас, как говорится.

Горинов достает из разноцветной папки несколько белых листов, исписанных мелким аккуратным почерком. 

«Что мне вам сказать, мои хорошие?» — начинает он:

Горинов рассуждает, к каким последствиям привела война в Украине. Судья Владимиров дважды перебивает подсудимого, когда тот начинает рассказывать о числе погибших с украинской стороны. По мнению судьи, эти слова не имеют отношения к делу, которое он рассматривает. Когда Горинов снова начинает говорить о российском вторжении в Украину, Владимиров объявляет перерыв.

— Еще раз свое последнее слово обдумайте, — советует судья. — Выступление должно строиться вокруг оценки исследованных в суде доказательств, документов. 

— Да никаких доказательств нету! — не выдерживает Горинов. — Вы же сами все прекрасно видите и понимаете.

Владимиров выходит из зала. Клетку с Гориновым тут же окружают журналисты. «Ну, я продолжаю?» — спрашивает бывший депутат и, увидев одобрительные кивки, дальше зачитывает свое последнее слово с того места, на котором остановился. В нем депутат рассуждает о бессмысленности войны и призывает «прекратить эту бойню». «Моя вина состоит в том, что я, как гражданин своей страны, допустил эту войну, не смог ее остановить. И прошу отметить это в приговоре», — читает Горинов. Несколько слушательниц плачут.

Горинов заканчивает последнее слово. В ожидании судьи он рассказывает слушателям, что получил письма со словами поддержки почти со всех континентов, кроме Антарктиды. Горинов грустно добавляет, что уже 2,5 года не гладил собак. А после кратко пересказывает истории заключенных из своего отряда, которые решили отправиться на войну. Одного из них, 19-летнего осужденного по статье, связанной с наркотиками, «отговаривали всем отрядом», вспоминает Горинов. Но тот отвечал, что в случае его гибели «хотя бы деньги матери достанутся». Этот человек, рассказывает Горинов, погиб еще до того, как доехал до позиций: по пути он попал под обстрел.

Журналисты спрашивают Горинова, ощущает ли он себя «главным политзаключенным». После того, как был убит Алексей Навальный, а Илья Яшин, Владимир Кара-Мурза и Олег Орлов были освобождены в результате обмена, Горинов стал одним из самых известных россиян, которые отбывают сроки по политическим статьям. Болгарский журналист-расследователь Христо Грозев, который принимал участие в подготовке обмена, рассказывал, что изначально в списках на обмен был и Горинов.

Политзаключенный отвечает, что «не претендует на эту роль». «Я, конечно, не такого уровня человек, [как те, кого обменяли в августе 2024 года], но постараюсь вас не подвести, — шутит Горинов. 

— Мы вас умоляем не отказываться от обмена! — успевает выкрикнуть одна из слушательниц, прежде чем в зал возвращается судья. 

Горинов начинает зачитывать последнее слово заново, но Владимиров опять останавливает его и отправляется в совещательную комнату для вынесения решения. Слушатели возмущаются, но Горинов только отмахивается: «Приговор давно написан».

Через полтора часа судья признает Горинова виновным в «публичном оправдании терроризма». По совокупности приговоров Горинов должен будет провести в колонии еще пять лет, при этом режим содержания изменится на строгий. 

Пока судья оглашает приговор, Горинов достает из сумки небольшой плакат со знаком пацифика и надписью: «Хватит убивать. Остановим войну».