Правозащитник Михаил Кригер стоял в антивоенных пикетах в Москве. Его племянник, журналист Артем Кригер продолжал открыто рассказывать о последствиях войны История двух политзаключенных из одной семьи

«Адвокаты сказали, что не возьмут денег»

Родные Михаила Кригера ожидали, что однажды он станет фигурантом уголовного дела. Активист не боялся выходить на одиночные пикеты даже после начала войны, за что постоянно попадал в изолятор. Кригера арестовали 3 ноября 2022 года — у его родного брата был день рождения, и семья планировала устроить большой праздник.

Михаил в тот день разгружал коробки у московского «Винзавода» — в последние несколько лет он работал водителем и развозил продукты по ресторанам. К нему подбежали несколько силовиков в масках и без объяснения причин повалили на землю. Знакомые семьи, ставшие свидетелями задержания, написали родственникам Кригера.

Узнав о задержании отца, дочь Михаила Екатерина поехала к нему домой. Обыск уже начался, зайти в квартиру ей не позволили — увидеть отца удалось только мельком. «Я так истерила, что они мне его все-таки показали, — рассказывает Екатерина «Берегу». — Увидела, что он живой, здоровый, без синяков, и успокоилась». 

После обыска Кригера повезли в Следственный комитет, и у выхода из квартиры он наконец увидел дочь. «Он мне сказал одну-единственную фразу [выходя из квартиры]: «Планов своих не меняй!»» — вспоминает Екатерина. Через несколько недель ей предстояло эмигрировать: вместе с детьми Екатерина уже давно собиралась уехать в Израиль. С просьбой отца она согласилась. 

Домой 62-летний Михаил не вернулся: его арестовали по обвинению в оправдании терроризма. Поводом стали несколько постов в фейсбуке, написанные еще в 2020 году: в одном Кригер писал о своей ненависти к Владимиру Путину, в другом — что считает анархиста Михаила Жлобицкого, который подорвал себя в управлении ФСБ в Архангельске, героем. 

Подробнее о делах, связанных с делом Жлобицкого

31 октября 2018 года 17-летний студент Архангельского политехнического техникума Михаил Жлобицкий опубовал пост в одном из анархистских телеграм-каналов. Он написал, что собирается совершить теракт в местном управления ФСБ в знак протеста против в того, что силовики «фабрикуют дела и пытают людей». Через несколько минут он вошел в здание и привел в действие взрывное устройство. Жлобицкий погиб, еще трое сотрудников ФСБ получили ранения. Нападение было квалифицировано как теракт.

Следствие посчитало, что в этих публикациях Кригер «призывал казнить Владимира Путина через повешение» и «посягал на жизнь сотрудников ФСБ». Ему вменили две статьи: «оправдание терроризма» и «возбуждении ненависти с угрозой применения насилия». 

»Адвокаты нам сразу сказали, — вспоминает Екатерина Кригер, — что он столько лет стоял на митингах с этим своим пластиковым прозрачным ящиком для сбора средств на помощь политзаключенным, — что даже речи не может быть о том, что кто-то возьмет с него деньги за защиту».

«Катя еще на что-то надеялась, и сам он думал, что, может, дадут домашний арест, — говорит Айша Астамирова. — А я сразу сказала, что на это рассчитывать не стоит».

«Руки прочь от Украины»

Михаил Кригер вырос в Днепропетровске. «С самого раннего детства хотел подвигов», — рассказывает его жена. Поэтому после армии Кригер отправился строить БАМ, где познакомился со своей первой женой, Верой. В разгар перестройки они переехали в Москву и вместе стали политическими активистами. «Родители выходили под танки к Белому дому, — рассказывает Екатерина. — К нам постоянно приезжал кто-то из их друзей, в том числе из той же «ДемРоссии»». В 2002 году Вера Кригер умерла — на протяжении двух лет она боролась с раком. Дочь Михаила Екатерина рассказывает, что отец тяжело переживал смерть жены и из-за этого еще сильнее погрузился в активизм. Благодаря ему Кригер вскоре встретил Айшу Астамирову.

«Мы познакомились в 2003 году, на акции против второй чеченской войны. Потом еще несколько лет по четвергам стояли в пикетах на Пушкинской, — вспоминает Айша. — Он был такой смешной, кудрявый еще. Все время всех норовил покормить, напоить горячим чаем».

Михаил Кригер участвовал в создании «Союза солидарности с политзаключенными», который до сих пор занимается сбором денег для обвиняемых по политическим статьям. В конце 2000-х Кригер проработал один созыв в московской Общественной наблюдательной комиссии (ОНК). Но по-настоящему, по словам семьи, его увлекал именно уличный активизм. После того, как в 2005 году осудили Михаила Ходорковского, Кригер прикрепил на свою машину портрет политика — в знак солидарности и протеста против его преследования. «Ты за Ходорковского — это прекрасно, — говорила ему Астамирова. — Но тогда будь добр: не нарушай правила дорожного движения, не обгоняй пробку по обочине! Тебе самому ничего не скажут, а другим потом будут рассказывать, что либералы и демократы — козлы. Ты подставляешь не себя, а других!» Кригер только отмахивался. Айше, говорит она «Берегу», сложно понять, как муж может «выступать за все хорошее» и одновременно жить по принципу «что хочу, то и ворочу». «Сложный человек!» — вздыхает она.

В 2022-м Кригер ездил по Москве уже с портретом Алексея Навального на автомобиле и надписью «Навальный — мой президент». Из-за этого ему пришлось провести 10 суток в изоляторе: активиста арестовали по статье о неповиновении полиции.

По словам жены, Кригер старался разговаривать с людьми противоположных взглядов. Например, после убийства Бориса Немцова он много лет вместе с другими активистами охранял мемориал на Большом Москворецком мосту от вандалов, и там часто заводил разговоры с прохожими. Но изучать тезисы государственных пропагандистов принципиально отказывался. «Телевизор на дух не переносил, кричал: «Выключи, там помойка!», — говорит Айша. — А я ему: «Миш, мы должны знать, что в этой помойке происходит. Я их тоже не люблю, но надо знать, чем вся страна питается, чтобы свои представления о ней сбалансировать»».

20 февраля 2022 года Кригер вышел на Пушкинскую площадь с плакатом, на котором было написано «Руки прочь от Украины». Начало войны активист встретил в спецприемнике: за пикет ему дали 10 суток. По словам жены, после освобождения он отправился на Красную площадь и спел там украинский гимн. Тогда активиста снова забрали в отделение, но составлять протокол не стали. В начале марта Кригер снова исполнил украинский гимн — на Манежной площади в Москве, где проходил антивоенный митинг. За это его отправили в изолятор уже на 20 суток.

«Это была трагедия, — вспоминает Екатерина Кригер реакцию отца на российское вторжение в Украину. — У него в Украине все родственники. Он испытывал жутчайшее чувство стыда, не понимал, как теперь с этим жить, как на него будут смотреть родные». По словам Астамировой, в днепропетровской школе Кригер был одним из немногих, кто еще в советское время выбрал учить украинский язык в качестве иностранного.

Семья активиста убеждена, что уголовное дело возбудили именно из-за его открытой поддержки Украины, а посты в фейсбуке послужили лишь предлогом для ареста. «Думаю, потребовалось замолчать особенно идейных, пришла команда сверху — и начали шерстить, кого за что можно взять, — рассуждает Екатерина Кригер. — Столько всего было написано в соцсетях, и [до войны] никому до этого никогда не было дела». 

Следствие и суд по делу Михаила Кригера длились семь месяцев. Дело в военном суде рассматривала тройка судей: Сергей Бровко, Тимур Жидков и Александр Нассуха. Каждое заседание активист использовал как трибуну для выражения своих взглядов. После того, как прокурор запросил активисту девять лет лишения свободы, активист прямо в «аквариуме» — стеклянной клетке в зале суда — запел:

Ой у лузі червона калина похилилася.

Чогось наша славна Україна зажурилася.

А ми тую червону калину піднімемо,

А ми нашу славну Україну, гей, гей, розвеселимо!

Екатерина пыталась убедить Михаила не делать резких высказываний хотя бы во время последнего слова — боялась, что отец наговорит на еще одну статью. «Я не видела текст заранее, но регулярно общалась с адвокатами. Они сказали, что там жуть жуткая, — вспоминает собеседница «Берега». — С другой стороны, мне и не надо было видеть — за 38 лет я [научилась предсказывать], что скажет отец в следующую минуту». 

Судьи несколько раз пытались прервать последнее слово Кригера, но активисту удалось произнести речь целиком. В ней Михаил рассказывал, что считает войну в Украине «братоубийственным позором» России и надеется на «перемогу», а также «мечтает дожить до такого праздника», как повешение президента Путина. Через два часа судьи огласили приговор: Кригера признали виновным в оправдании терроризма и приговорили к семи годам исправительной колонии общего режима. После того, как судьи покинули зал заседаний, активист начал исполнять песню «Браття Українці», ставшую официальным гимном АТО:

Не плачте за мною, якщо в полі згину,

Все віддам за любу неньку нашу Україну!

Из зала на подсудимого смотрели бывший сопредседатель центра «Мемориал», правозащитник Олег Орлов (через девять месяцев его приговорят к двум с половиной годам колонии по статье о повторной «дискредитации» армии, а еще через пять — обменяют), и племянник Михаила, журналист Артем Кригер. Через год он тоже окажется на скамье подсудимых.

«Два раза в одну воронку прилетело»

Силовики вломились в квартиру 23-летнего журналиста Sota.vision утром 18 июня 2024 года — и сообщили, что он проходит подозреваемым по делу об участии в деятельности «экстремистской организации», Фонда борьбы с коррупцией. 

Родственники убеждены, что журналист никогда не работал на структуры Алексея Навального. «Это дело — абсолютный сюр», — говорит родная сестра Артема Кригера Елизавета. — Его знают не очень много людей, он не какая-то супер публичная фигура. Но репрессивная машина дошла и до него». Начальница Кригера, основательница издания Sota.vision или Sota Александра Агеева тоже сомневается, что он мог работать с ФБК. «Мы не запрещали нашим журналистам сотрудничать с кем-то еще, но всегда [просили]: никаких запрещенных или сомнительных организаций! — говорит Агеева. — И, как разумный человек, Артем, естественно, никогда не стал бы этого делать. Он же не камикадзе». 

Агеева предполагает, что Кригер мог привлечь внимание силовиков по двум причинам: во-первых, он «самый яркий из журналистов, которые остались в России и делают [уличные] опросы». А во-вторых, Кригер работал в одном издании с Антониной Фаворской — журналисткой, которая, оставаясь в России, работала неанонимно, ездила на суды Алексея Навального и близко общалась с адвокатами и родственниками политика. В марте 2024 года Фаворскую задержали по подозрению в работе на ФБК (к тому моменту уже признанный «экстремистской организацией»). Когда арестовали Артема Кригера, журналистка уже почти три месяца находилась в СИЗО. Теперь дело Кригера рассматривают вместе с делом Фаворской, а также задержанных по той же статье журналистов Сергея Карелина и Константина Габова. В ФБК отрицали, что Фаворская публиковала что-либо на ресурсах фонда. Задержание других журналистов там не комментировали.

Связи между преследованием Михаила и Артема их родственники не видят. «Просто два раза в одну воронку прилетело», — говорит Екатерина Кригер. «Видимо, они оба были очень заметными фигурами: и Темины репортажи нельзя было не увидеть, и Мишу сложно было не заметить на улицах [в пикете], — рассуждает Айша. — Пассионарные они».

У Михаила и Артема всегда были близкие отношения, рассказывают родственники. Дядя и племянник вообще очень похожи по характеру, и это сходство до сих пор удивляет дочь Михаила. «Такое ощущение, будто нас просто подменили в роддомах! Одна проблема: я сильно старше Артема» — говорит 38-летняя Екатерина. Она рассказывает, что старается быть сдержанной в высказываниях, во всяком случае публичных — в отличие от родственников. «Я более приземленная, а Артем — прямо как мой отец, его не замолчишь: что вижу, о том пою. Ну, вот и спел». «Тема очень принципиальный и уверенный в себе, — соглашается родная сестра Артема Елизавета. — И категоричный — в отличие от Миши, ему сложнее воспринимать иную точку зрения».

Артем Кригер заинтересовался политикой еще в школе и, по словам Астамировой, в старших классах часто спорил с учителями. «Бывало, он лишнего говорил, [из-за этого] случались неприятности, — рассказывает Айша. — Его мама с ним ругалась, говорила: «Спокойно закончи»». Но школьник ее не слушал. 

Одиннадцатиклассником Кригер начал снимать видео с опросами общественного мнения и выкладывать их на свой ютьюб-канал, а после окончания школы стал участвовать в уличных протестах. На одном из московских митингов за честные выборы в Мосгордуму, обращаясь к толпе, он заявил, что «главная проблема России — это не коррупция и не выборы в Мосгордуму, а то, что мы являемся настоящим фашистским государством». В той же речи он выразил солидарность с жертвами российской агрессии в Украине, Грузии и Чечне. «У нас был урок истории, и мне учительница говорит: «Что там твой Кригер за бред несет?»» — вспоминает Елизавета. По словам собеседницы «Берега», уже после выпуска Кригер иногда приходил в свою школу и обсуждал политику с преподавателями и учениками. Например, после того, как арестовали Навального, он говорил, «как это ужасно и несправедливо».

Журналистом он начал работать уже в университете — Кригер учился на преподавателя физкультуры в педагогическом. Летом 2020-го на одном из московских митингов студент подошел к корреспонденту Sota.vision и спросил его, как попасть на работу в издание. Кригера взяли — и почти сразу доверили ему вести прямые эфиры и опросы. «Это его призвание, — говорит основательница Sota.vision Александра Агеева. — Он смело подходил к людям, у него хорошая память: он сходу вытаскивал из своей памяти факты, цифры, даты». Кригер тогда увлекался футболом и это, по словам Агеевой, в первое время сказывалось на эфирах: «Помню, мы его журили: «Артем, ну ты же не комментатор футбольного матча!» Митинг, людей задерживают, а он так эмоционально: «Смотрите, смотрите, автозак подъезжает! Сейчас будет задержание!»»

По словам Агеевой, одним из своих кумиров журналист называет Бориса Немцова, чей мемориал на Большом Москворецком мосту охранял Кригер-старший. «Артем подражал Немцову своей яркостью, одеждой, любовью к женщинам, манерой общения — немножко игривой и неформальной», — говорит основательница Sota.vision. — Он знал все его передачи, цитаты и говорил, что завидовал мне, потому что я лично была с ним знакома». «Не проходило и недели», чтобы Кригер не вспоминал о Немцове, рассказывает Агеева. 

В конце 2021 года СМИ стали писать, что, по данным американской разведки, Россия готовится к полномасштабной войне в Украине. Кригер воспринял эти сообщения серьезно — его начальница вспоминает, что журналист часто поднимал эту тему в рабочих чатах, на что коллеги «крутили пальцем у виска». Своими переживаниями Кригер делился и с семьей. «Как раз племянница замуж выходила, и тут Тема звонит: «Не сегодня-завтра война!» — рассказывает Айша. — А мы ему: «Не срывай нам свадьбу, что ты как Кассандра!»» 

Кригер был прав: российская армия вторглась в Украину через неделю.

«Иллюзий нет»

В день, когда в России объявили мобилизацию, Артем Кригер вел репортаж с митинга на Арбате (эти эфиры набирали десятки тысяч просмотров). Прямо во время прямого эфира его задержали и арестовали на семь суток. Суд посчитал, что Кригер участвовал в несогласованной акции, «повлекшей помехи движению пешеходов и транспорта». Вместе с протоколом корреспонденту Sota.vision вручили повестку в военкомат. Агеева объясняет, что уговаривала репортера уехать из страны, но тот не слушал. Кригер, продолжавший учиться в вузе, был уверен, что благодаря отсрочке его не призовут в армию и не мобилизуют.

К рискам уголовного преследования журналист относился более серьезно, но все равно не решался эмигрировать — даже когда начал думать, что за ним следят сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом. По словам Агеевой, Кригер несколько раз рассказывал ей о подозрительных людях, дежуривших неподалеку от его дома, а однажды неизвестный долго наблюдал за ним из припаркованной машины.

«Артем говорил, что он взрослый, свободный человек, и сам знает [как лучше поступить]», — вспоминает разговоры с Кригером его сестра Елизавета, уговаривавшая брата уехать. — Для него важно открыто говорить на [острые] темы даже в несвободных условиях, потому что если все будут бояться, то некому будет давать информацию, отличную от той, что есть в государственных СМИ». 

Двоюродная сестра Артема Екатерина Кригер звала его к себе в Израиль, но он отказывался: говорил, что «любит Москву» и «его не тронут». Почему он был так в этом уверен, говорит Екатерина, брат толком не объяснял. В декабре 2023-го Кригер побывал в Тбилиси. Город ему понравился, но остаться там он не захотел. «Говорил, что в Грузии не так круто, как в Москве, — вспоминает Айша Астамирова. — «Не круто», ну господи ты боже мой! Надо привыкнуть [к жизни в новой стране] — и будет еще круче».

Уже оказавшись в СИЗО, Кригер пожалел о своем решении. Перед одним из заседаний по продлению меры пресечения он сказал пришедшим в суд журналистам, что оказался за решеткой «по глупости». «Я находился в иллюзии, что это Москва, что тут можно жить хорошо, с комфортом, наслаждаться европейской жизнью», — объяснял он. Своих коллег, которые продолжают работать в России, журналист призвал «не играть с судьбой» и уехать, пока не поздно.

«Тема очень домашний человек. В тюрьме ему будет сложнее, чем Мише», — уверена Елизавета Кригер. Их двоюродная сестра Екатерина тоже переживает за брата. «Папа сел, когда уже успел увидеть жизнь: он успел понянчить внуков, у него был бизнес, общественная деятельность, — перечисляет Екатерина. — А у Артема все наоборот, и даже три года, пять лет [заключения] — это много для его жизни».

Екатерину сильно беспокоит, что из колонии Артем может выйти «другим человеком». «Если обычный огурец положить в рассол, он по-любому чем-то пропитается», — рассуждает она. За своего отца она переживает меньше, потому что тот оказался в заключении «уже сформировавшейся личностью». Но допускает, что заключение повлияет и на него. «Отправляли его туда интеллигентным, начитанным человеком, а выйдет — и будет мне говорить: «Ну, пойдем, побазарим»», — шутит Екатерина. В августе Екатерина и ее дети ездили в колонию на длительное свидание. За три дня Михаил научил дочь и внуков фразам «что за беда?» и «курсани меня».

Сам Михаил Кригер собирался выйти на свободу с дипломом: его жена Айша рассказывает, что в колонии муж планировал заочно получить свое первое высшее образование — филологическое или историческое. Правда, пока такой возможности ему не дают. «Может, политическим специально препятствуют в доступе к образованию», — размышляет она. («Берег» отправил запрос во ФСИН, однако на момент публикации не получил ответа). Претензий к сотрудникам колонии, по словам родственников, у Кригера нет. 

Сестра Артема Кригера Елизавета рассказывает, что брат в заключении старается «держаться позитивно» и даже начал воспитывать других арестантов. Например, Кригер жаловался родителям, что над его камерой расположен блок для несовершеннолетних, которые шумят по ночам. Поговорить с ними лично он пока не сумел — не было возможности. Но в туалете его камеры очень хорошая слышимость, и Кригер решил этим воспользоваться. «Тема зашел туда и говорит: «Так, тут сидят серьезные люди, потише! Или будем с вами по-другому разговаривать», — цитирует рассказ брата Елизавета. — После этого они спали в тишине».

Сейчас суд рассматривает дело Кригера «об участии в ФБК» по существу, процесс проходит в закрытом режиме. В то, что Артема Кригера оправдают, или что ему назначат условный срок, родственники не верят. «Иллюзий нет», — с грустью говорит Екатерина, но тут же добавляет, что все равно мечтает об освобождении брата. То же самое она испытывала, когда судили отца: вплоть до последнего кассационного суда дочь представляла, как с Михаила Кригера снимают наручники.

Айша Астамирова настроена пессимистичнее всех: она боится, что против мужа и племянника будут возбуждать все новые дела, чтобы не позволить им выйти на свободу. «Боюсь, что система до последнего будет придумывать отмазки, — рассуждает она. — А когда настанет межвластие, есть ощущение, что оно окажется еще более жестким и непредсказуемым».

Теперь семья Кригеров надеется только на то, что Россия и страны Запада смогут вновь договориться об обмене политзаключенными, и в эти списки попадут Михаил и Артем. «Мы искренне очень рады за ребят, которые вышли, — говорит Екатерина Кригер. — Им повезло. И я надеюсь, что они приложат максимальные усилия, чтобы вытащить оттуда и моего отца, и Тему, и Алексея Горинова, и всех-всех-всех».