Процесс по делу Жени Беркович и Светланы Петрийчук. Заседание пятое. Репортаж «Берега»

Около 11 часов утра прокурор Екатерина Денисова входит в здание суда. Заседание должно начаться с минуты на минуту, но со стороны не кажется, что она куда-то спешит. Денисова — в летнем платье и на высоких каблуках — неспешно поднимается по лестнице, в руке у нее кофр для одежды. По всей видимости, в нем прокурорская форма.

Адвокатов Жени Беркович и Светланы Петрийчук нигде нет, хотя в коридоре у зала уже не меньше 60 человек. «Сегодня все как-то неправильно!» — заговорщически перешептываются собой девушки из группы поддержки обвиняемых.

В это время в телеграм-канале защитниц Беркович, Ксении Карпинской и Елены Орешниковой, появляется сообщение: «Началась апелляция по мере пресечения (ее назначили на сегодня на 10.00). В зале Женя и Света. Слушателей, родственников и прессу в зал не вызывали». Что происходит — не ясно. 30 мая должно было продолжиться рассмотрение дела по существу, об апелляциях на арест ничего не сообщалось. Приставы на вопросы не отвечают, остается следить за происходящим по телеграму. 

Заседание по мере пресечение длится чуть меньше часа — и суд в очередной раз решает, что обвиняемые должны остаться в СИЗО. Адвокаты тем временем пишут, что вот-вот начнется рассмотрение самого дела, через пару минут в зал заходит Екатерина Денисова (уже в прокурорской форме), а вскоре и судья Юрий Массин. По регламенту ни журналисты, ни слушатели не могут зайти в зал после судьи. Они снова утыкаются в свои телефоны и ждут объяснений от Карпинской и Орешниковой — но новых постов в канале нет. Наконец, через полчаса судья и прокурор выходят из зала, следом появляются и адвокаты. Они говорят, что Массин объявил часовой перерыв на обед. 

Елена Орешникова по пунктам объясняет:

— О том, что 30 мая будет заседание по апелляции на арест, адвокатам сообщили только накануне;

— На это заседание никого не пустили, скорее всего, из-за «какой-то организационной накладки»;

— А начало очередного заседания по делу закрыли так как «есть некоторые процессуальные моменты, которые подлежат рассмотрению в закрытом режиме» (о чем конкретно идет речь, она не пояснила).

После обеда Беркович и Петрийчук возвращают в зал. Когда подсудимые и конвоиры проходят мимо, несколько девушек из группы поддержки начинают тихо мяукать. Так они подбадривают Беркович: дома у нее — двое котов (Чипа и Муратов), по которым она очень скучает, а в СИЗО пишет художественную книгу про тюремных кошек.

В зал заходит свидетельница обвинения, актриса «Дочерей Сосо» Наташа Горбас. Она улыбается сидящей в «аквариуме» Беркович, но замечает недовольный взгляд главного пристава и тут же делает серьезное лицо. Горбас должна была дать показания еще неделю назад, но тогда заседание слишком затянулось, а на вечер был запланирован спектакль с ее участием, поэтому пришлось уехать раньше времени. «Надеюсь, вы успели на премьеру в прошлый четверг», — нарочито растягивает губы в улыбке прокурор Денисова. И тут же начинает допрос.

В «Финисте» Горбас играла «главную» Марьюшку — та пыталась уехать к возлюбленному в Сирию, но ее вернули в Россию и осудили за попытку примкнуть к террористам. «Моей ролью прошита пьеса, — говорит свидетельница. — Это история про одиночество, про недолюбленность, про боль, про то, как можно обманом попасть в очень страшные истории». Прокурор спрашивает, кто был прототипом для роли. Актриса отвечает, что никакого прототипа не было, а о существовании Варвары Карауловой (студентки МГУ, которую в 2016-м осудили за попытку уехать в Сирию) она узнала уже после того, как начала работать над спектаклем. 

— Можете назвать приговор, который был озвучен вашей героине? — спрашивает прокурор.

— Нет, я не помню.

— А известно вам, соответствует ли этот приговор тому, который был озвучен прототипу вашей героини, Варваре Карауловой?— Я играла не Варю Караулову! — злится Горбас.

К допросу присоединяется Елена Орешникова. Она спрашивает, делала ли Горбас еще что-то в рамках постановки — или только отыгрывала свою роль. Та рассказывает, что по сюжету возлюбленный зовет Марьюшку к себе в том числе для того, чтобы та «готовила ему зефир» — и в ходе постановки актриса должна была взять большой поднос со сладостями и раздавать их зрителям. Это происходило под монолог Марьюшки, которая зачитывала инструкцию о том, как заключить мусульманский брак через интернет. «Инструкция номер один: как правильно совершить брачный обряд никах по скайпу!» — дурашливым голосом воспроизводит Горбас слова своей героини. Этот переход к смешному происходит настолько неожиданно, что даже у судьи дергаются уголки губ. 

Сама Женя Беркович просит актрису оценить, мог ли кто-то из зрителей не заметить, что она раздавала зефи. Это намек на показания главного свидетеля обвинения — актера Владимира Карпука, который на прошлом заседании так и не смог точно ответить, давали ли актеры что-то зрителям во время спектакля.

«Да не! — уверенно говорит Горбас. — Мой монолог достаточно громкий, и очень сложно не заметить огромный поднос с зефиром, который лежит горкой!». Очередь задавать вопросы переходит к Сергею Бадамшину — адвокату Светланы Петрийчук. Он продолжает заданный Беркович вектор и начинает перепроверять показания Карпука. Например, слова о том, что он купил билеты прямо на входе у «каких-то девушек». Горбас рассказывает совсем другое: по ее словам, билеты на «Финиста» были только электронные, ведь премьера состоялась во время пандемии. Да и проверяли билеты на входе не девушки, а мужчины.

Слово снова берет Беркович. Она возвращается к сюжету пьесы.

— Судья [в постановке] спрашивает у твоей героини, зачем она ехала [в Сирию]?

— Она спрашивает ее… — начинает отвечать Горбас, но осекается. — А можно здесь ругаться матом?

— Лучше не надо! — отвечают Беркович и Бадамшин, пока слушатели давятся от смеха.

— Она спрашивает: ты едешь туда, чтобы стать террористкой? Ты ебанутая, — цитирует актриса реплику из пьесы, намеренно проглатывая несколько звуков. 

— Подождите! — встревает судья Массин. — Вопрос, если литературно, звучит как «ты с ума сошла?»

— Пожестче, но да!

Бадамшин отмечает, что Беркович задала почти все вопросы, которые у него были. «Режиссер с большой буквы Р!» — восклицает адвокат, но добавляет, что один вопрос у него все-таки остался. Он спрашивает у свидетельницы, почему та вообще решила принять участие в проекте. «Да потому что это Женя! Я ее знаю как большого профессионала, как человека с большой буквы Ч!», — отвечает Горбас. Режиссерка расплывается в смущенной улыбке.

Допрос заканчивается. В зал приглашают вторую свидетельницу — композитора Ольгу Шайдуллину. Прокурор задает ей базовый набор вопросов о том, как она познакомилась и начала работать с подсудимыми, а также платили ли те ей за работу — и получив ответы заявляет, что больше вопросов нет. Беркович и Петрийчук недоуменно переглядываются: гособвинитель, которая и вызвала Шайдуллину, допрашивала ее ровно две минуты.

Елена Орешникова пытается развить тему и задает композитору еще несколько вопросов о работе с Беркович. «Мы с Женей сделали много спектаклей, и, надеюсь, сделаем еще, — отвечает композитор. — Женя великий режиссер!» 

Она добавляет, что музыкальное сопровождение в «Финисте» имеет большое значение. На протяжении спектакля настроение музыки меняется «от света к мраку», и это «оставляет эмоциональный отпечаток» у зрителя:. «Это был хоровод, который превращается из хоровода на праздник, что ли, — в хоровод обреченности». 

На этом вопросы заканчиваются и у защиты — к допросу приступает сам судья. Почти 20 минут он расспрашивает свидетельницу об авторских правах на театральные постановки, том, как распределяются гонорары и какие структуры контролируют все эти вопросы. Слушатели, подсудимые, да и адвокаты начинают скучать и вздыхают с облегчением, когда Массин наконец останавливается. 

Последней в зал приглашают клинического психолога Алису Колесову — летом 2023 года она проводила психологическую экспертизу дочерей Беркович и уже выступала в суде (о мере пресечения): она рассказывала, что разлука с матерью — это «медленное убивание» и «пытка» для детей. Тогда Колесова выступала как эксперт защиты, но сейчас ее вызвали как свидетельницу обвинения.

На время, что психолог будет давать показания, заседание закрывают — ведь речь пойдет о конфиденциальных данных девочек. Слушатели и журналисты покидают зал, многие идут сразу к выходу из суда — других допросов или представления доказательств не запланировано (рассмотрение дела продолжится 3 июня).

Спустя почти час Колесова выходит из зала заседаний. Она выглядит уставшей, растерянной и раздосадованной. 

— Ну как? — бросаются к ней оставшиеся в холле слушатели. 

— Да пиздец, — еле слышно шепчет свидетельница. — Надо покурить.