«Многие сдали лицензии, чтобы не портить отношения с властями» 19 частных клиник Татарстана «добровольно» отказались делать аборты. Вот что об этом думают сами врачи

В марте 19 частных клиник Татарстана решили убрать прерывание беременности из перечня услуг. Учитывая, что меры по ограничению права женщин на аборт ввели и в других регионах России, врачи опасаются, что все идет к запрету на федеральном уровне. «Берег» узнал, что сотрудники частных клиник Татарстана, отказавшихся от проведения абортов, думают об этой ситуации.

Елена (имя изменено)

Многие клиники сейчас не делают аборты, но я не знала, что это было их решением, — это я только от вас узнала. 

[В нашей клинике] в неделю около двух-трех пациенток, которые желают прервать беременность. На одного врача приходится примерно десять пациенток в месяц. В женских консультациях сейчас активно ведут политику против абортов, призывают рожать [поэтому женщины вынуждены обращаться в частные клиники]. Раньше женщина шла в консультацию и там могла спокойно записаться на аборт. Сейчас госучреждения прямо давят: «Нет, на аборт мы вас не возьмем, рожайте». И женщина идет в частную клинику. 

Я считаю, что женщине нужно давать право выбора, потому что ребенок — это очень ответственно. Его ведь нужно не только родить, но и воспитать — дети должны быть желанными. [Ограничение права на аборт] это неуважение мнения женщины. Я знаю, что в Крыму запретили делать аборты, но [если так будет во всех регионах] тогда что мы будем делать? Женщины будут рожать нежеланных детей. Увеличится количество отказников в детских домах. Это плохо. Я активно веду социальные сети, проводила опрос — большинство подписчиц ответило, что женщина должна иметь право выбора. 

Всего [в Татарстане] порядка 30 клиник имели лицензии на аборты. 19 — это больше половины. Но опять же есть аборт таблетированный [медикаментозный], а есть вакуумная аспирация. Таблетированный подходит не всем, там определенные сроки. А вакуумная аспирация — это хирургическая процедура, клиника должна быть оснащена для этого. А таких клиник у нас [в республике] реально мало.

Конечно, [в случае полного запрета на прерывание беременности число подпольных абортов] вырастет, я в этом уверена. В 1990-е это было очень распространено, были повитухи, которые на дому делали аборты. Многие женщины умирали от сепсиса. Если сейчас аборты полностью остановят, женщины будут искать пути, как это делать [нелегально]. Если женщина захочет, она все найдет. 

Я делаю аборты, но чаще по медицинским показаниям, то есть когда беременность не развивается. Если у женщины нежеланная беременность, я всегда спрашиваю, с чем это связано. Бывает, например, что у женщины уже трое-четверо детей. Или когда ребенку 1–1,5 года и женщина не готова [родить еще одного]. Или она говорит, что мужа забрали на фронт, а она узнала, что беременна, и что ей делать? Не могу ответить [как я к этому отношусь], все зависит от ситуации.

Вроде понимаешь женщину, что у нее нежеланная беременность, что могут быть обстоятельства, что ей нужно помочь. Но идет давление со стороны государства. Если аборты запретят, будет очень сильный переполох и бунт. Протестные движения будут однозначно. Я думаю, все к этому медленно идет.

Анонимный собеседник

История началась примерно пару лет назад, когда министр здравоохранения РФ [Михаил] Мурашко заговорил о том, что аборты в частных клиниках нужно запретить, потому что они [якобы] пагубно сказываются на демографии. Министры многих регионов задумались об этом [о теме абортов] — и не только в Татарстане: по-моему, в Нижегородской и Калининградской областях тоже. 

Это под разными соусами подавалось. Кто-то говорил, что в частных клиниках много осложнений, кто-то — что нет никакого статистического учета, то есть государство не знает, сколько абортов проводится [в частных клиниках]. Что частные клиники могут нарушать требования при проведении абортов, потому что за ними нет такого контроля, как за государственными. 

Если уж, допустим, в частных клиниках что-то делают плохо, наверное, их нужно лучше проверять? А здесь позиция была такая: «Мы ищем причины, чтобы обосновать и запретить делать аборты». Взамен частным клиникам предлагали получить какие-то другие услуги по ОМС, госконтрактам, [разрешение на] другие процедуры — только не аборты. Вот таким образом происходил диалог. 

Действительно, многие сдали лицензии, чтобы не портить взаимоотношения с министерством. Это странно. Мне кажется, нужно было просто сделать какую-то нормативную базу. На демографии это [аборты] никак не скажется — об этом говорят исследования не только в России, но и в других странах. Запрет абортов не приводит к увеличению рождаемости. Снижение рождаемости связано с другими причинами.

[Если в России полностью запретят аборты,] вполне возможно, вырастет число нелегальных абортов. В Советском Союзе уже был опыт, когда беременности прерывали на дому. Это процедура, которую физически можно выполнить дома. Понятно, что там, скорее всего, не будут соблюдаться сроки [на которых можно безопасно сделать аборт] и санитарные нормы, есть риски инфекционных осложнений после этих процедур. 

Возможно, запрет абортов немного увеличит число рожденных детей. Но какая жизнь будет у этих детей и их матерей? Это совершенно неправильно для общества.

К местным властям я отношусь нейтрально, потому что понимаю, что политику задает не наш Минздрав. [Но на данном этапе] эти действия [давление на клиники] по большому счету незаконны — закона, который запрещал бы делать аборты в частных клиниках, нет.

Государство как обычно поступает? Оно прощупывает почву. Какой-то депутат что-то скажет и смотрит на реакцию активистов, населения. Потом попытается ввести меры. Допустим, запретит частным клиникам [проводить аборты и посмотрит,] получилось или нет, «съели» люди или не «съели». А потом, вполне возможно, будет и полный запрет абортов.

Лела

Насколько мне известно, в 2023 году Минздрав Республики Татарстан собрал на заседании руководителей частных клиник. Обсуждался вопрос о запрете абортов в частных клиниках и об отказе от лицензий. Несколько клиник [сразу] отказались от лицензий. А те, что не отказались, решили ужесточить этапы прерывания беременности [то есть ввести меры, усложняющие доступ женщин к процедуре]. [В январе 2024 года в Татарстане] открылся [первый в России] Центр кризисной беременности. 

Для частных клиник в приказе [методических рекомендациях] прописаны все этапы. Вплоть до того, какие речевые формулировки нужно использовать [в разговоре] с женщинами, как отговорить [от прерывания беременности]. Разговоры ведутся на каждом этапе — даже когда [доктор и пациентка] уже входят в операционную или [пациентке] дают первую таблетку. 

К полному запрету абортов Минздрав РФ, я думаю, не стремится. В ведомстве должны понимать, что у каждой женщины своя жизненная ситуация. Но к максимальному снижению [числа абортов] — да, однозначно [стремятся].

Александра (имя изменено)

Во многих клиниках Казани совсем перестали делать аборты, в некоторых ограничили срок [когда доктора согласны прервать беременность] — до 5–6 недель. Это, скорее всего, приведет к тому, что люди начнут искать другие пути. Когда есть запрет, всегда найдутся обходные пути — и те, кто захочет на этом заработать. Мне приходили запросы на аборты даже на больших сроках. Я отказывала, но можно найти человека, который даст положительный ответ.

К полному запрету — нет, [российские власти не стремятся,] но к сокращению числа абортов — да. Мне кажется, такая цель есть. Все на это указывает: и то, что некоторые клиники не делают больше аборты, и то, что сейчас нужно заполнять так много документов, регистрировать таких пациенток на «Госуслугах», обязательно отправлять их к психологу. 

Я лично отношусь к происходящему крайне негативно, у женщины должен быть выбор — хочет она рожать или нет, способна она обеспечивать ребенка или нет. Государство же не берет на себя полноценное обеспечение этих детей, например если речь о матери-одиночке. Поэтому мое отношение крайне негативное. Проблема достаточно масштабная. Это приведет к росту числа нелегальных абортов, которые могут повлечь за собой рост материнской смертности. А еще — к увеличению числа брошенных детей. Количество детей в детдомах вырастет.