«Будем вести себя безупречно» Шесть из семи фигурантов по «делу Шанинки» получили условные сроки. Бывшую замминистра просвещения Марину Ракову приговорили к пяти годам колонии

Процесс в отношении бывшего ректора Шанинки Сергея Зуева и экс-замминистра Минпросвещения Марины Раковой длился два с половиной года. Их и еще пятерых фигурантов дела обвиняли в мошенничестве в особо крупном размере — по версии следствия, они похитили около 50 миллионов рублей у Минпросвещения. Дата оглашения приговора переносилась трижды. Корреспондент кооператива независимых журналистов «Берег» побывал на последних заседаниях и рассказывает, как судили сотрудников РАНХиГС и Шанинки. Вот что он там увидел.

Приговор фигурантам дела о мошенничестве в РАНХиГС изначально должны были вынести 5 марта. За 15 минут до начала заседания у входа в здание Никулинского суда Москвы в этот день все еще стояла очередь из двух десятков человек, которые пытались попасть внутрь.

В чем обвиняют фигурантов этого дела?

Всего в деле семеро фигурантов — помимо бывшего замминистра Минпросвещения Марины Раковой и бывшего ректора Шанинки Сергея Зуева, это гражданский муж Раковой Артур Стеценко, бывший исполнительный директор Шанинки Кристина Крючкова, бывший проректор РАНХиГС Иван Федотов, а также двое бывших сотрудников Фонда новых форм развития образования (ФНФРО) Евгений Зак и Максим Инкин. Все они проходят по делу о «мошенничестве, совершенном организованной группой, либо в особо крупном размере». 

Зуеву вменяют два преступления. Он якобы похитил 21 миллион рублей из ФНФРО. Эти деньги в 2019-2020 годах были выделены из российского бюджета для федеральных проектов «Образование» и «Учитель будущего». ФНФРО заключил два контракта с Шанинкой, но следствие посчитало, что работы не были выполнены. Также Зуеву вменяют фиктивное трудоустройство 12 сотрудников в Институт общественных наук (ИОН) РАНХиГС (которым Зуев руководил) и присвоение около 20 миллионов рублей. 

Марине Раковой, прежде работавшей в ФНФРО, вменяют еще два эпизода в дополнение к тем, в которых обвиняют Зуева. Бывшей чиновнице предъявляют фиктивное трудоустройство двух сотрудников в фонд, который она в тот момент контролировала. Один из них — ее муж, также фигурант дела Артур Стеценко (официально они не расписаны).

К удивлению многих слушателей, зал для вынесения приговора оказался просторным. Три огромные клетки с двумя рядами скамеек пустовали: семеро подсудимых заняли места за столами в зале, рядом с каждым из них находились по два-три адвоката. Слушателей свободно пропускали в зал. Когда места заканчивались, приставы вносили новую скамейку, на которой могли поместиться три человека. К началу заседания в зале поставили 17 скамеек.

Марина Ракова ждала приговора с аккуратной укладкой, в свитшоте с логотипом Dolce&Gabbana. Сергей Зуев был на заседании в потертых ботинках, в руках — простая трость, которую можно купить в аптеке. Поддержать фигурантов дела пришла самая разная публика: подростки, студенты, коллеги из академии, женщины в мехах. Все они тихо переговаривались между собой, кто-то писал о предстоящем суде в фейсбуке, другие с тяжелыми вздохами скроллили ленту новостей. 

Зато журналисты из федеральных изданий не переставали шутили. «Товарищи, посерьезнее», — цыкнул в их сторону один из слушателей. — У людей жизнь решается вообще-то».

Когда все уже были готовы к объявлению приговора, судья Алексей Бобков внезапно сообщил о возобновлении судебного следствия. Адвокаты подсудимых недоуменно переглянулись. Судья пояснил, что суду нужно уточнить позицию одного из фигурантов дела — бывшего сотрудника Фонда новых форм развития образования (ФНФРО) Максима Инкина. Это означало, что подсудимых снова ждали прения прокурора и защиты и чтение последних слов.

«Может, решат учесть какие-то смягчающие [обстоятельства]?» — перешептывались в перерыве две слушательницы, пришедшие поддержать фигурантов. — «Да что-то я сомневаюсь».

Оказалось, что суд нашел расхождения в показаниях Инкина и его адвокатов. Сам Инкин раньше объяснял, что только на этапе следствия понял, что занимался мошенничеством, защитники же заявляли, что их доверитель действовал умышленно. Инкин с трибуны пояснил судье, что во время выступления испытывал «огромный стресс и большое волнение», поэтому неверно выразил свою мысль. Он попросил суд учесть слова адвокатов о том, он осознанно шел на преступления и сознательно действовал в составе ОПГ (во время следствия все фигуранты написали явку с повинной).

«Ох, зачем же ты это [сказал], мальчик», — качая головой прошептала слушательница в розовом шарфе.

Во время прений гособвинитель запросил восемь лет колонии общего режима и штраф в миллион рублей для Марины Раковой, шесть с половиной лет и штраф в миллион для Сергея Зуева, пять с половиной лет и 900 тысяч для Ивана Федотова, по три с половиной года и штраф в миллион рублей каждому для Евгения Зака и Максима Инкина, а также по три года и 500 тысяч рублей для Кристины Крючковой и Артура Стеценко.

Адвокаты подсудимых в этот раз были немногословны: они уже выступали в прениях в феврале. Представители Артура Стеценко попросили судью о назначении наказания, не связанного с лишением свободы. Представители Евгения Зака и Максима Инкина настаивали на наказании в виде условного срока, потому что их подзащитные написали заявление о явке с повинной и возместили ущерб.

Защитники Кристины Крючковой заявили, что бывшего исполнительного директора Шанинки следует оправдать, поскольку ее вина не была доказана. Они отметили, что Крючкова занимается благотворительностью, помогает сиротам, а также содержит мать-пенсионерку и двух детей — малолетнего сына и совершеннолетнюю дочь, которая учится на платном отделении. Крючкова в это время ерзала на сиденье и заламывала руки. Ее дочь, периодически шмыгая носом и промакивая глаза салфеткой, раз за разом безуспешно пыталась пройти уровень в игре на смартфоне. 

Защитники Марины Раковой призвали судью оправдать бывшую чиновницу по трем из четырех эпизодов, а по последнему, связанному с фиктивным трудоустройством ее мужа Артура Стеценко (официально они не расписаны), «сохранить ей свободу», поскольку Ракова признала вину. 

Адвокаты Сергея Зуева также просили назначить бывшему ректору Шанинки наказание, не связанное с лишением свободы. «Все процессы проходили мимо Зуева, — объясняли адвокаты. — Люди сверху договорились — и дали указания тем, кто был под Зуевым. Его просто уведомили, и он не препятствовал — в этом его пособническая роль». 

Защитники последнего фигуранта, Ивана Федотова, выступили за его полное оправдание — по их словам, обвинение полностью строится на словах свидетеля, чьи доводы суд уже ставил под сомнение. Они напомнили суду, что тот же свидетель заявлял о причастности к преступлению бывшего ректора РАНХиГС Владимира Мау — однако суд посчитал, что тот невиновен.

Сами подсудимые в этот раз выступать в прениях не стали. На предыдущем заседании, до возобновления судебного следствия, Сергей Зуев в своем последнем слове 4 марта говорил о здоровье и семье:

Марина Ракова и Максим Инкин отказались от последнего слова и 4 марта, и 19-го. Другие ограничились короткими репликами. Евгений Зак попросил суд «проявить снисхождение», Артур Стеценко — не лишать свободы Ракову. Кристина Крючкова сквозь слезы произнесла, что раскаивается. Иван Федоров, как и Зуев, подчеркнул, что не преследовал корыстных целей. 

Судья удалился для вынесения приговора. Час перед его возвращением Сергей Зуев с женой Елизаветой просидели рядом рука об руку — оба смотрели в смартфоны и тихо переговаривались. Ни журналисты, ни друзья старались им не мешать. 

«Я был в начале восьмого класса… Когда случился обыск ранним утром. Это было шокирующе, — рассказал сын Зуева Никита корреспонденту «Берега». — Потом [мы] привыкли, но все равно это остается чем-то невообразимым. Осознавать, что твой отец в любой момент может исчезнуть из [твоей] жизни — это очень странно. Понятно, что оправдания не будет — он признал вину. Но надежда [на условный срок] есть».

Вернувшись, судья Бобков перенес вынесение приговора на 14 марта.

«Возмущение всем тем, что здесь происходит, у меня только усилилось», — рассказал «Берегу» социолог Анатолий Голубовский, который пришел в Никулинский суд, чтобы поддержать бывшего ректора Шанинки. «У меня слишком долгие и крепкие связи с Сергеем Зуевым, и мне даже не хочется думать о том, что будет дальше. Эти отсрочки [в вынесении приговора] не внушают мне доверия». 

14 марта оглашение приговора вновь перенесли — на 19-е. «Да сколько можно! — произнес кто-то из защитников. — Четвертый раз идти на приговор — хочется уже напиться!» 

— Кого это судят? — интересовался у журналистов 19 марта посетитель Никулинского суда, оглядываясь на толпу, которая стремилась попасть в зал заседаний. — Шишку какую-то?

— Ага, типа того.

Пока судья оглашал приговор Марине Раковой, та держалась сдержанно, но уверенно, казалось, что она совсем не волнуется. Ракову признали виновной по всем четырем эпизодам и назначили ей пять лет колонии общего режима со штрафом в 900 тысяч рублей. До вступления приговора в законную силу бывшая чиновница останется на свободе — ее мера пресечения подразумевает запрет определенных действий.

Бывшая замминистра просвещения оказалась единственным участником процесса, который получил реальный срок. Остальные шестеро получили условные: Зуев — четыре года, Зак — четыре с половиной, Инкин — три с половиной, а Крючкова, Федотов и Стеценко — по три. Каждому из них также назначили испытательный срок в четыре года. В это время, заявил судья, «своим безупречным поведением они должны доказать свое исправление». Как подсудимые, сидевшие спиной к залу, отреагировали на приговор, осталось неизвестным.

После приговора к Зуеву потянулись друзья и близкие — многим хотелось поздравить бывшего ректора Шанинки с «успешным» исходом дела.

— Сергей Эдуардович, вы нас, наверное, не помните, но мы ваши бывшие студентки. Поздравляем! — говорили Зуеву две женщины из группы поддержки.

— А я вас узнал, лица-то все знакомые, — улыбнулся Зуев.

— Что теперь будете делать? — обратилась к жене Зуева одна из слушательниц.

— Будем вести себя безупречно.