«Заберите минипига, иначе его пустят на шашлык» Приюты для животных помогают не только собакам и кошкам. Вот как спасают енотов, свиней, коз, лошадей и даже львов

В России есть зоозащитные некоммерческие организации, которые помогают не только кошкам и собакам — из-за стечения обстоятельств им пришлось взять на себя заботу о свиньях, енотах и даже львах. При этом, как отмечают в фонде Teddy Food, мало кому хочется жертвовать деньги на помощь таким необычным жителям приютов. А пожертвований после 24 февраля 2022 года и без того стало остро не хватать (в том числе из-за того, что в приютах стало больше животных — эмигрирующие и мобилизованные люди оставляют там своих питомцев). Кооператив независимых журналистов «Берег» попросил журналистку Анастасию Жвик узнать у сотрудников приютов и некоммерческих организаций, как еноты, львы и свиньи оказываются в такой ситуации и как им помочь.

Лисы, еноты и песцы

Татьяна Королева, председатель организации «Экология человека»

Наш приют существует с 2012 года — тогда нам подарили участок в три сотки за то, что наша организация помогла одной женщине пристроить ее собак. После этого мы начали скупать участки вокруг — так и появился приют. Сначала мы планировали заниматься только кошками и собаками, но получилось иначе. 

Первыми у нас появились два лисенка. Весной на зверофермах рождаются лисята, и заводчики выбраковывают слабых или неподходящих по цвету. Раньше их попросту умерщвляли, а с недавних пор — после того как в России стало появляться больше зоозащитных движений — сотрудники звероферм начали продавать этих лисят им. 

Однажды моя дочка прочитала в сообществе во «ВКонтакте» «Кто хочет спасти лисенка?» несколько душещипательных историй. Она вцепилась в меня мертвой хваткой и попросила спасти хотя бы одного. Я согласилась, списалась со зверофермой в Ивантеевке и договорилась, что приеду за лисенком, которого продавали за 10 тысяч рублей. 

Когда я приехала, меня завели в помещение, где сидели два лисенка: чернобурка и огневка. Я сказала, что мне нужен только один, на что мне предложили выбрать, радостно сообщив, что второй пойдет «под утилизацию». Я была возмущена цинизмом сотрудников зверофермы: они просто не оставили мне выбора, а денег не было. Чтобы выкупить обоих животных, мне предложили взять кредит. Так я уехала со зверофермы с двумя лисятами, которые с тех пор живут в нашем приюте. 

По первому образованию я биолог, поэтому понимала потребности пушных зверей: смогла организовать им необходимое питание и оградить территорию. Для лис мы создали имитацию естественной среды, насыпав кучу глины с щебенкой, чтобы животные имели возможность рыть норы. 

Однажды мне позвонил мужчина и сказал, что у него на участке завелся маленький енот. Звонивший просил пристроить животное, поскольку не знал, что с ним делать. Я ответила, что мы не занимаемся енотами, но человек настаивал. В тот момент я как раз проезжала мимо села, где он находился, и подумала, что это судьба. Так у нас появился первый енот — Тимоша. Мы построили для него домик. 

Спустя год, когда началась пандемия, нам позвонил молодой человек, который переезжал из Москвы в глубинку и не мог взять с собой енота. Парень очень переживал за животное: енот был дрессированный и спал с ним на диване. Так у нас появился второй енот, Микки, который отлично подружился с Тимошей. 

А через год мне позвонили зоозащитницы из Дагестана. Там закрывали звероферму и собирались умертвить 300 живших на ней песцов. Зоозащитницы пытались их спасти и обзванивали приюты по всей России. В результате получилось пристроить всех животных, но не всех удачно. К нам с этой зверофермы приехали четыре песца. Им не нужны особые условия: мы оградили часть территории и поставили высокий забор, организовали места для лазания. Внутри есть свежая вода и трава, а еще мы даем песцам мясо и яйца. 

Сейчас мы перешли на замороженных цыплят, которые лучше всего подходят в качестве питания пушным зверям. Песцы и лисы просто в экстазе от этой еды! Еноты едят фрукты, овощи и орехи, иногда сырое мясо. За пушными животными очень интересно наблюдать, потому что к зиме они нагуливают жир. В общем, фразу «полный песец» можно воспринимать буквально. 

Песцов мы просто спасли от смерти, и они живут у нас — они дикие, поэтому мы с ними не контактируем. Зато лисицы и еноты — ручные. С ними можно общаться, хоть и нельзя дрессировать. Я сразу была готова к тому, чтобы отдать песцов, если для них найдется хороший хозяин — такой человек должен жить в частном доме и оборудовать для животных территорию. Но пока готовых на это людей нет. 

Мы не делим поступающие нам пожертвования по разным потокам и не знаем, сколько конкретно жертвуют именно на собак, а сколько — на лис и песцов. Но иногда мы открываем срочные целевые сборы — например, на мясо для пушных животных или корм собакам. И в том и в другом случае деньги нам жертвуют, но на собак собрать как будто бы легче. В конце концов, эти звери понятнее и ближе людям — песцы же, как правило, не вызывают у жертвователей эмоций.

Свиньи, минипиги, лошади и осел

Юлия Рыкова, директор по внешним коммуникациям фонда «Я свободен»

С 2017 года наш фонд помогал кошкам и собакам, потому что это самые популярные домашние питомцы. А в 2021-м у нас появился центр реабилитации лошадей — сельскохозяйственные животные в России никак не защищены, и, если с ними жестоко обращаются или выкидывают на улицу, им фактически некому помочь.

В тот момент у нас на постое в частной конюшне уже находилось несколько лошадей. Но потом их количество увеличилось: нам со всей России поступали сообщения то о бесхозных лошадях, то о тех, к которым плохо относятся. Спасать их надо было, а везти некуда. Поэтому и понадобилось отдельное место для реабилитации — чтобы туда помещалось больше лошадей и к ним могло приходить больше людей.

Затем мы запустили бесплатную хорс-терапию для детей с особенностями развития: на наших лошадях не катаются, потому что мы за бережное общение и мягкий контакт. В итоге все оказались в выигрыше: и дети, и взрослые, и спасенные лошади, которые теперь живут без оков на самовыгуле, помогая людям. 

Нам стали поступать запросы на спасение и других животных. Одно время у нас жили спасенные из цирка козочки. А сейчас в нашем приюте пять минипигов, одна свинья, семь лошадей и ослик — у всех свои истории. Количество животных все время меняется, потому что постоянно появляются новые или кто-то находит хозяев. Например, однажды мы забрали из мексиканского ресторана свинью, которая жила там в небольшой коробочке. Подозреваю, что это была не первая свинья в том заведении, и их постоянно меняли, чтобы всегда был поросенок, который развлекает гостей. Для хрюшек мы построили отдельный сарай. 

Еще у нас есть минипиги — такие же жертвы разведенцев, как породистые кошки и собаки. Есть очень дорогие породы этих питомцев, стоимость которых достигает сотен тысяч рублей. Чтобы заработать побольше, люди порой разводят минипигов в ужасных условиях. Мы «накрыли» одну из таких «плодилок»: некоторых животных раздали веганам по всей стране, часть живет у нас. 

Однажды нам прислали сообщение, чтобы мы забрали минипига Марио, иначе его пустят на шашлык. У него не функционировали задние ноги — возможно, поэтому он оказался ненужным. Наша реабилитолог выходила Марио, и теперь он сам гуляет по территории приюта. 

Уход за хрюшками и минипигами не отличается от ухода за собаками. К тому же свиньи гораздо умнее собак. Они очень чистоплотны и никогда не гадят там, где живут. 

Всех животных мы пристраиваем в добрые руки после долгого знакомства с потенциальными хозяевами. Со всеми подписываем договор и потом ненавязчиво отслеживаем судьбу животного. Например, одна семья приютила сразу двух наших подопечных — ослика и лошадь — и теперь присылает нам видео о том, как животные радостно бегают вдвоем.

Конечно, на таких нетипичных зверей пониженный спрос. Все-таки это экзотические питомцы, а в первую очередь люди хотят приютить собак и кошек. Да и собирать деньги на свиней или лошадей сложнее, но все зависит от личной истории животного: кого-то мы спасли из-под огня в зоне СВО, других — из бойни. У каждого питомца свои потребности в душевной или физической реабилитации, которые нам помогают закрывать жертвователи.

Львы

Анжела Макарова, директор зооцентра «Дино» 

Наш приют существует с 2011 года, и сначала мы помогали только кошкам и собакам. Для этого мы заняли территорию бывшей воинской части в 12 гектаров, откуда нас постоянно выгоняли. Но в 2020 году на встрече с президентом я рассказала об этой проблеме, и с тех пор территория вместе с постройками на ней принадлежит нам. 

В 2022 году вступили в силу несколько новых положений закона об ответственном обращении с животными. В частности, они обязывают предпринимателей, которые хотят использовать зверей в зоопарках, цирках и дельфинариях, получать на это лицензию. Как часто бывает в России, закон приняли, нелицензированные зоопарки позакрывали, а что теперь делать с изъятыми животными, не продумали. 

Недавно нам позвонил один зоопарк, который не получил лицензию, и попросил забрать 57 макак. Там решили, что проще закрыться и избавиться от животных, чем выполнить новые требования государства. Ведь раньше подобные организации делали что хотели: содержали зверей так, как получится, продавали их кому угодно — например, в фотобизнес. А сейчас животных можно отдавать только тем, у кого тоже есть лицензия. 

Мы стали центром для таких животных, потому что Волгоград — транзитный город. Тех зверей, которые оказались у нас, везли контрабандой, например, на Северный Кавказ, где любят львов и тигров. Полиция конфисковывала их и передавала в том числе нам на временное хранение. Но некоторые остаются с нами надолго — например, нам отдали двух африканских львов на две недели, но они живут с нами уже полтора года. Некоторых удается пристроить — так, пуму забрал филиал Московского зоопарка в Великом Устюге, а мартышек — Казанский зоопарк. 

Финансово государство нам не помогает, животных мы содержим за свой счет. Это парадокс: как любое конфискованное имущество, животные — это государственная собственность, но кормим их почему-то мы. 

Помимо львов у нас сейчас живет девять енотов. Они — жертвы заводчиков: часто люди берут этих животных в качестве домашних питомцев, но потом не справляются и выкидывают, ведь еноты дикие. Одного мы нашли прямо на улице, и теперь он вместе с другими живет на большой территории в свободных вольерах. Еще у нас восемь лис, которых изъяли у фотобизнеса, для них у нас отведена территория в три сотки и построена специальная инфраструктура.

Также в приюте живет 300 собак и несколько десятков котов, для которых оборудованы отдельные участки. И еще мы сейчас строим отдельный вольер для львов — я убеждена, что, если уж приходится держать диких животных, стоит обеспечить им хотя бы полувольную жизнь.

Прежде чем начинать работу с такими зверями, мы консультировались с челябинским фондом «Спаси меня», который спасает диких животных, попавших в тяжелую ситуацию. Еще — с хосписом для диких кошек «Дом тигра» и центром «Сирин», который занимается реабилитацией и реинтродукцией диких животных в Петербурге. Также мы советовались с Московским зоопарком и фондом «Госпиталь дикой природы». 

Деньги для помощи таким животным мы собираем через пожертвования. Но делать это однозначно тяжелее: собакам и кошкам помогают гораздо охотнее.

Когда мы ведем сбор на мясо львам, нам тут же пишут, зачем мы забрали их, если не можем прокормить, советуют отдать в зоопарк. Но даже в зоопарках есть программы опекунов, которые помогают деньгами. При этом туда приходит множество людей, чего у нас нет, поэтому нам сложнее. Еще иногда нам предлагают просто выпустить таких зверей или отвезти в Африку. 

Сейчас мы хотим постепенно переквалифицироваться из приюта для бездомных собак и кошек в центр помощи диким животным.

Редакция благодарит за помощь в подготовке материала благотворительный фонд Teddy Food, который помогает приютам по всей России.